Хаусооднострочники

[alunakanula]

Ну, раз уж попросили открыться сразу, и я открылась, то пусть текст будет и тут:

КТЖ-29 Хаус / Кадди. У Хауса паранойя - ему кажется, что Кадди изменяет ему с Уилсоном. Он следит за ними, но дело принимает совсем уже неожиданный поворот.

«Ну вот, опять он завернул к ней в кабинет, — думал Хаус, из-за угла подглядывая за дверью кабинета Кадди. — И что он там забыл? Таскается туда уже который раз за сегодня... И вчера практически не вылезал оттуда... Да и уже всю неделю я только и вижу, как то он к ней направляется, то она — к нему. А как подойду, затыкаются оба. Что за нахер? Неужели моя женщина и мой лучший друг? Вот застукаю и... Узнают они тогда у меня, где раки зимуют. Житья не дам обоим...»
Потоку хаусовых мыслей было суждено резко прерваться, когда дверь кабинета главврача открылась и оттуда, будто ошпаренный, вылетел Уилсон. Не замечая вокруг ничего, он побежал к лестнице, и Хаусу его было не догнать при всем желании.
Недолго думая, Хаус вырулил из-за угла, дохромав до заветной двери, ткнул в нее тростью и, открыв, вошел без особых церемоний. Кадди стояла возле зеркала и поправляла макияж. «Вот же... совсем стыд потеряли!» — пронеслось в голове у Хауса, но выдавать своих подозрений он не собирался. Вместо этого он подошел к Кадди сзади, обнял, отбросив трость в сторону, и принялся целовать ее сначала в щеку, потом в шею, шептать на ухо всякие непристойности... Вопреки его ожиданиям, Кадди повернулась к нему лицом, чмокнула в щеку и выкрутившись из его объятий сказала:
— Всё именно так и будет, Хаус, но потом как-нибудь.
Этот ответ его крайне разочаровал и возмутил. Изводимый ревностью он уже был не в силах сдерживаться и выпалил:
— Да твою мать, Кадди! Как ты смеешь!? Как вы оба смеете у меня под носом!? Ни стыда, ни совести!
Кадди недоуменно глядела на вспылившего Хауса.
— Ты это о чем?
— Да вы с Уилсоном! И давно это у вас, а? Думаешь, я не замечаю, как вы вечно запираетесь то здесь, то у него и сидите хрен знает сколько времени?! И это уже длится не одну неделю!
Кадди вдруг рассмеялась в голос, да так, что ей пришлось рухнуть на диван, чтобы не упасть.
— Хаус, — проговорила она сквозь смех. — Ах ты мой Отелло! — Она глянула на выражение полного непонимания на его лице, и ее охватил новый приступ смеха.
— Я не понял, что я такого смешного сказал, — Хаус сам себя не узнавал: устроить сцену да еще и стать посмешищем — такого с ним еще не бывало.
— Очень смешно, — отсмеявшись, Кадди поднялась и, подойдя к Хаусу, обняла его за шею. — Я и не думала, что ты такой ревнивый и подозрительный. Уилсон просил не говорить, но раз уж такое дело, я тебе скажу. Он познакомился с одной молодой дамой, а та помешана на театре и ходит в любительскую театральную студию. И вот он, чтобы ее покорить, хочет как следует выучить роль Гамлета, чтобы с ней играть, а я ему помогаю. Репетируем мы, понимаешь?
Кадди одарила Хауса лучезарной улыбкой и поцеловала в губы. Хаус всё ещё стоял, нахмурившись.
— Мог бы и меня попросить, — буркнул он.
— Шикарная из тебя была бы Офелия! — хихикнула Кадди.
— Ничего, будет репетировать с Бедным Йориком, — отпарировал Хаус и, ущипнув Кадди за мягкое место, вышел из кабинета.