Графоманские потуги...

[alunakanula]

Как-то раз я решила, что хочу написать мегакроссовер (Интерны, Хаус, СМ, Торч и Док), но к сожалению (а может и к счастью) это осталось лишь задумкой. Но вступление всё-таки было написано. Пусть тут тоже полежит.


Москва

Многопрофильная больница №”N”

Летнее утро. Утро пятницы. Ничто не предвещало беды, даже на какие-то мелкие неприятности не было и намека. Врач-терапевт Андрей Быков вошел в находящееся в его ведении отделение общей терапии одной из крупных московских больниц и предвкушая еще один день в обществе своих молодых коллег – простите, олигофреничного типа амебоподобных, навязанных ему главврачом, интернов , -- направился прямиком в ординаторскую, дабы застать спящими и смачно оттянуться с утреца на стойко выдержавших ночное дежурство и вырубившихся под самое утро очередных жертв собственной глупости и оплошности, которыми на этот раз оказались... а впрочем, не суть важно, кто были те несчастные в это утро. На полпути к месту назначения, где, к слову сказать, доктора Быкова ждал также недопройденный предыдущим вечером десятый уровень очередной бродилки, его остановил звонкий женский голос, ставший уже практически родным:

-- Андрей Евгеньевич! – Быков, даже не думая останавливаться, следовал по ранее намеченному маршруту, мерзенько прищурив хитрые глаза и ехидно чуть заметно улыбаясь.

-- Андрей Евгеньевич! – снова позвали завотделения терпеливо и вежливо, а через полминуты в коридоре прозвучало гневное: – Быков!!! Стой!!!

Доктор расплылся в довольной улыбке чеширского кота, только что от пуза нализавшегося валерьянки, остановился и медленно обернулся на зов:

-- И вам утро доброе, Анастасия Константиновна!

Подойдя к наконец почтившему ее вниманием Быкову, Кисегач, взяв себя в руки и надев непроницаемое лицо, сообщила:

-- К нам едет...

-- Ревизор? – перебил ее Андрей Евгеньевич и подмигнул правым глазом. – Опять ты что-то купила по спекулятивной цене? Аппарат МРТ что ли? Какой-то он странноватый...

-- Хватит юродствовать, Быков, -- фыркнула Анастасия и сверкнула глазами. – К нам едет диагност из Америки со своей командой.

-- И за каким лешим? – теперь пришла очередь Быкова фыркать и изображать на лице презрение. – Что же это великим американским специалистам понадобилось в нашей недоразвитой стране?

-- Господи, Быков, я порой не могу с тобой разговаривать! – Кисегач закатила глаза и чуть ли не взмолилась Всевышнему, чтобы он послал Быкову на голову кирпич, который вызовет частичную амнезию и выбьет из него всю эту желчь и цинизм.

-- Ну так и не разговаривай, дорогая моя Настенька. Ты мне молчаливая гораздо больше нравишься, рыбка моя, -- гаденькая победоносная улыбка на лице Быкова заставляла кровь в жилах Кисегач кипеть и бурлить, как в адском котле. – И вообще, у меня дел полно, так что я пошел, а своими америкосами сама занимайся.

-- Нет, Быков, этими, как ты выражаешься, америкосами, заниматься будешь ты, потому что работать они будут в твоем отделении.

-- Это с какой такой радости? И почему меня никто не спросил? – возмутился Быков.

-- Умерь свое эго. Главврач у нас я, поэтому мне и решать. И точка.

-- Настя, отправь их к Купитману в венерологию, а? – Быков скукожился, сложил руки в молитвенном жесте и умоляющими глазками посмотрел на начальницу, естественно, вложив в свою позу как можно больше издевки. – Пусть он их там заразит чем-нибудь неизлечимым.

-- Быков, ты – дурак, -- безаппеляционно произнесла Кисегач. – У Американского посла здесь, в Москве, обнаружили какую-то непонятную болезнь, и он сказал, что позволит себя лечить только американцу. А поскольку транспортировать его боятся, то доктор Хаус с командой приедет к нам. Он у них, говорят, самый лучший специалист.

-- И чего ты от меня-то хочешь? – Быков склонил голову на бок и посмотрел на Настю взглядом «да плевать я хотел на твоих америкосов».

-- Я хочу, чтобы ты вел себя прилично и дал человеку спокойно работать, а то возомнил себя царем и богом в своем отделении... – Анастасия Константиновна наконец смогла говорить тихо и без эмоций. – В общем, не падай в грязь лицом.

-- А тебе что, за державу обидно будет? – хихикнул Быков, поворачиваясь и направляясь в ординаторскую, и по дороге бросил через плечо оставшейся обреченно стоять в корридоре Насте: -- Ладно, ладно, так уж и быть.